Вероника Сосновская из г. Ессентуки и её мама Светлана были в числе первых жителей социальной гостиницы «Добрый дом» в 2019 году. Тогда 9-летняя Вероника заканчивала длительное лечение в онкоцентре им. Блохина. К сожалению, в октябре 2022-го года приехавшей на контроль девочке и её маме пришлось снова остаться надолго, болезнь вернулась.

О том, как многодетная семья справляется с выпавшими ей испытаниями и какую роль в этом играет первая в России бесплатная гостиница для онкобольных детей, рассказывает Светлана Сосновская.

Неудачный прыжок

Когда Вероника заболела, ей только исполнилось 9 лет. Она закончила второй класс, начались каникулы, вышла поиграть с детьми и неудачно прыгнула с дерева – сильно ушибла колено. Хирург отправил нас на рентген, который показал небольшую трещинку на коленке. Сказали не переживать: она заживёт, ничего такого не должно быть. Но нет. Не в нашем случае. Через месяц это место снова начало болеть. Повторный рентген показал патологический перелом. Забили тревогу, потому что его даёт опухоль. МРТ, а затем и КТ указали на то, что это остеогенная саркома. Нам посоветовали не терять время, потому что она очень опасна. Мы поехали в областной центр, а оттуда нас направили в Блохина, в Москву. Дочке я объяснила, что у неё ранка после падения не заживает. Помогут нам только в Москве, нужно ехать. Она не хотела, конечно. Что я ещё могла сказать 9-летнему ребёнку?..

Почему все лысые?

Когда приехали в онкоцентр Блохина, прошли всё обследование снова. Начали первый курс «химии», и тогда дочка стала задавать вопросы. Что это за болезнь такая, почему тут дети все лысые и плохо выглядят? Она кричала, что не хочет быть лысая, только не это. Потом стала спрашивать, а что такое рак? Мама, у меня что – рак? Дети, наверное, обсуждали это. Я не знала, как ей объяснить, только ревела, и на вопрос: «Я что, умру?» –  вообще не знала, что ответить. Мне было 36 лет, вроде бы взрослая, но я не знала, что говорить…

Веронике помогла психолог. Не знаю, что она ей сказала, но дочка более-менее успокоилась. Она ничего не пила и не ела дней пять, пока капалась «химия». Потом стала потихоньку, видимо, поняла, что только это лечение поможет ей вылечиться и вернуться домой.

Девять месяцев борьбы

Родные, друзья, коллеги, знакомые, да и незнакомые – как только это у нас случилось, будто сарафанное радио сработало – звонили и спрашивали, что, как, чем помочь. Сначала не хотелось разговаривать ни с кем. Потом время прошло, я немножко успокоилась, поняла, что нам надо через это пройти. Стала разговаривать. Поддерживали не только на словах – помогали и финансово, потому что мы очень нуждались в тот момент. Муж тоже болел и не работал, лежал в больнице, когда мы уехали. Полгода ему не могли поставить диагноз, он долго обследовался в Москве, и только потом ему назначили лечение, он стал поправляться и появились силы работать. А я всё это время получала только 18 тысяч рублей больничного. Никаких доходов больше.

Со временем звонки стали реже, минут пять поговорим и понимаем, что разговаривать не о чем, у нас другая жизнь стала. Больница, восстановление. Целый день в больнице, только ночевать ходили в фондовскую квартиру, и всё. Остались только самые-самые близкие – почти никого.

В нашей семье мы столкнулись с онкологией дважды в один год: у нас и у моей родной тёти по маминой линии. У неё была меланома. Лечили в Ставрополе. Переживали, они за нас, мы за них, и так все девять месяцев, пока мы в Москве лечились. А тёте почему-то «химия» не помогала. Ровно через год её не стало, врачи не смогли ей помочь.

Самое трудное – разлука

Самым трудным в нашем лечении оказалась разлука с близкими и родными, невозможность увидеться из-за того, что в Москве всё очень дорого, тем более, когда не работаешь, а только тратишь. Дома нас ждали два старших сына. Мужу приходилось работать за троих. Мы узнали, сколько стоит квартира в сутки, решили, что лучше купить детям покушать да одеться. Поэтому мальчики к нам не приезжали в те девять месяцев, что мы лечились, а у мужа только два раза получилось вырваться – на операцию и на новый год на недельку. Дорого очень было.

Мы закончили лечение в 2019 году в конце апреля. Прошли обследование и вернулись домой. Я, наверное, не смогу описать то счастье, те эмоции, которые мы пережили, какие слёзы радости и счастья были у всех, даже соседи выходили, нам все желали выздоровления, все передавали постоянно, что за нас молятся. Я так всем благодарна, нет слов! Не знаю, как отблагодарить всех этих людей – мы бы без них не справились…

Ценить всё что есть

Когда мы вернулись, у нас началась новая жизнь. Более душевная, более честная в семье. С этой болезнью у нас появилась любовь. Раньше было просто – живём рядом и всё. А теперь мы стали больше жалеть, беречь друг друга, где-то обнялись чаще, поцеловались. Мальчишки уходят куда-то – обнялись, как будто – вот есть сегодня, проживи и почувствуй его, завтра может и не быть. Мы зажили счастливо. Прежняя жизнь теперь казалась пустой: работа – дом, дом – работа, куда-то бежали, суетились. А теперь семья стала полной чашей. Наверное, она должна быть такой. Я только тогда это поняла. Видимо, нам это испытание не просто так было дано, а чтобы мы поняли и осознали, что нужно человека любить и ценить сейчас, а не тогда, когда его не станет – потом это ему уже будет не нужно.

Вероника влилась в школьную жизнь, как будто не уходила. Волосы выросли. Только хромота отличала её от других детей. Но мы ездили на контрольное обследование, делали раздвижку, всё восстанавливалось, и она опять становилась прежним ребёнком. Даже бегала как все, хоть ей говорили быть аккуратней. И так мы были в ремиссии 2,5 года. Всё у нас было хорошо, всё устроилось, родился четвёртый ребёнок. Мы приехали на очередное обследование и обнаружили образование, теперь не в кости, а в мягких тканях.

Рецидив

Принять было – невыносимо. Больно. Трудно. Появились новые трудности – маленький ребёнок. Хотелось бы быть и с Вероникой, и с ним. Очень тяжело было. Я маленького ещё грудью кормила. Но я, конечно же, осталась с дочерью. Малыш днём с моей мамой или с крёстной, вечером муж забирает. И так уже полгода. Хорошо хоть мы с Вероникой попали в «Добрый дом». Живём бесплатно, такси до больницы тоже бесплатно – это огромная помощь. Муж уже дважды приезжал проведать нас. Сыновей тоже пустили бы, но у них учёба, третий курс. Они ответственные мальчики, серьёзно относятся к получению профессии.

Вероника здесь чувствует поддержку. Когда она узнала про рецидив – сначала рыдала, и волосы ей было жалко. Она сразу всё вспомнила, не хотела повторения. Но быстро успокоилась, познакомилась с другими девочками. Ей уже почти 13 – мне сейчас с ней легче, чем в первое лечение. Она уже две серьёзных операции перенесла, трудных, больных таких – но не унывает. А шрамы?! Говорит: «Да ерунда, посветлеют. Мне сказали, их вообще удалить потом можно! Надо будет, сделаем». Подкрасится, парик наденет и в игровую пошла, красивая, счастливая, тик-ток покорять. Они с девочками танцуют, иногда выставляют, иногда просто на память. И сейчас чаще она меня успокаивает, чем я её. Говорит: «Мам, мы раз это прошли – и ещё раз пройдём, Бог даст, снова справимся».

***

«Добрый дом» помогает семьям в самое трудное для них время. А социальной гостинице нужна помощь каждого из вас – ведь это полностью благотворительный проект.

Сделайте любой посильный взнос, подпишитесь на ежемесячные платежи на сайте «Доброго дома» https://do-dom.ru/campaign/dom/, отправьте SMS на номер 3434 с текстом ДОМ 500, где «500» — сумма в рублях (может быть любой от 10 до 15000), расскажите о проекте друзьям и коллегам, подпишитесь на него в социальных сетях и делайте репосты его публикаций.

СПАСИБО!