В «Добрый дом» судьба приводит очень разных людей. Объединяет их болезнь детей – настолько серьёзная, что в родном регионе такое не лечат и нужна помощь московских специалистов. Если бы не это обстоятельство, большинство жителей «Доброго дома», скорее всего, никогда бы не встретились, не познакомились и не подружились. Для кого-то из них страшный диагноз ребёнка чуть ли не первое в жизни серьёзное испытание. А других судьба не балует с детства. Но совершенно точно никто из них (да и из тех, кто читает эти строки) не прошёл такую «школу жизни», которая выпала на долю Ольги.

Она появилась в «Добром доме» в конце сентября 2021 года. Молодая застенчивая девушка с крошечной лапочкой-дочкой, у которой диагностировали довольно редкое новообразование. Оля тихо, скромно, без показухи сразу включилась в жизнь «Доброго дома» – выходя на прогулку с девочкой, дремлющей в коляске, брала метлу и подметала опавшие листья во дворе. С большим удовольствием она занимается рукоделием, рисует, а ещё – пишет стихи… Существование «Доброго дома» и условия, созданные в нём, кажутся ей чем-то сказочным – с трудом верится, что всё это на самом деле, ведь детство Оли прошло в буквальном смысле слова на вокзале.

- Мы жили в Игарке: мама, папа, я и брат Серёжа. Однажды мама застала отца с другой женщиной, оставила всё и уехала с нами в Москву. Жить было негде, денег не было, и мы остались на вокзале. На Ярославском – там теплее. Три года скитались, - рассказывает Ольга неторопливо, как будто речь идёт о чём-то совсем обычном. – Мне было шесть, Серёже пять. Спали в зале ожидания или наверху, где скамейки: по две-три составляли вместе, чтобы ноги можно было вытянуть. Самым главным для нас было место – чтобы его не заняли, чтобы вещи никто не положил. Бывало, что и на полу мама картонные коробки стелила, и даже на улице спали, когда в три часа ночи нас выкинули с вокзала всех: «Бомба, бомба!». Или когда денег не было даже за вокзал заплатить – все бомжи должны были охранникам по сто рублей в сутки платить. Стоим у вокзала – а войти не можем. Мы с Серёжей ходили по церквям, спрашивали поесть, просили милостыню. Батюшки подходили, какая церковь кормила нас, какая нет. Один раз батюшка угостил нас бутербродами с красной икрой. Серёжа отказался: «Я такое не ем!». Кое-как уговорил его попробовать, а Серёжа потом: «Я с собой один возьму!». Деньги отдавали маме – с них и за вокзал платили, и еду покупали.

От спокойного рассказа Оли веет ледяным, нереальным ужасом. Это ведь не сто лет назад случилось, когда стайки беспризорников на российских улицах были обычным делом. И не после войны. Это было даже не в тяжёлые 1990-е, когда страну захлестнула волна нищеты. Это – практически «позавчера», в 2005-2008 годах происходило, когда хорошела столица, процветал бизнес, укреплялись общественные институты в стране, семьи летали отдыхать в Турцию и Египет… А как же школа? Куда милиция смотрела? Как вы вообще жили там три года – а дни рождения, а Новый год?..

- В школу мы не ходили, - продолжает Оля. – Я потом уже, позже, в школу пошла, девять классов окончила. К врачам тоже не ходили, прививок мама нам никаких не делала. Милиция – приходили иногда с собаками, выгоняли всех. Один раз инспекторы по делам несовершеннолетних нами интересовались – посмотрели, что мы чистенькие, и не стали забирать. Ванны, конечно, никакой не было – прямо в туалете нас мама протрёт, и ладно. Одежду в раковине постирает, на батарею где-нибудь повесит – к утру всё чистое. Вместо игрушек у нас с братом железные банки были. На день рождения мать шоколадку принесёт, я и этому рада. Я понимала: надо за вокзал заплатить, нам покушать… Один раз мы с Серёжей пошли к церкви сами, у матери не было сил нас вести. Вышли из вокзала, и один мужчина обратил на нас внимание. Куклу мне купил, 500 рублей дал и спрашивает – где мама? Я отвела, он нам еды купил, мама рассказала всю ситуацию. Так и жили. Кто-то помогал, кто-то нет, говорили, мол, мама должна работать. Но она не могла, у неё с ногами были проблемы, я тоже это понимала. Детство, конечно, у меня не очень было, но мама не пила, не курила, я очень благодарна ей за это. И за то, что не бросила нас, воспитала как могла. Что смогла – она нам дала, а остальное мы сами.

Эта жуткая страница Олиной биографии закончилась, когда один из охранников (он никогда не брал с них денег) пожалел женщину с двумя маленькими детьми и предложил перебраться в пустой дом в Тульской области:

- Говорит, где подклеите, где покрасите, - рассказывает Оля. – Мы год там прожили. Отопления не было, газа тоже. И всё равно лучше, чем на вокзале – хоть ноги можно вытянуть, а не лежать, сжавшись в комочек. Но спать приходилось в куртках. Потом переехали в Кимовск и там остались. Маме помогли там квартиру купить.

Видно, как сильно Оля любит свою семью, как безропотно принимает свою трудную историю. И как глубоко она скорбит по младшему брату: Серёже было 18, когда он погиб в нелепой жестокой драке в столичном метро. Заступился за детей, у которых отбирали телефоны. Его избили и сбросили на рельсы. Умер от удара током. Оля, пытавшаяся устроиться в Москве, не смогла после этого оставаться здесь и вернулась в Кимовск, к маме. Однако болезнь дочери заставила снова поселиться в столице. На этот раз – в «Добром доме». Скоро сюда приедет мама, и Оля очень ждёт этой встречи, готовит ей в подарок вышивку.

- Мы с мамой постоянно вспоминаем то время, - говорит она. - Иной раз смотрю на людей, которые живут в хороших квартирах, ездят на дорогих машинах, и при этом всё чем-то недовольны, на что-то жалуются, и думаю: «Вас бы хоть на денёк окунуть в такую жизнь, которую я прочувствовала – может быть, вы бы задумались и поняли, что живёте в раю».

На просьбу почитать что-нибудь из своих стихов, Оля отзывается:

- Пусть в жизни ждут вас лишь добрые дела,

И сердце от боли не заплачет.

Пусть кружится голова

От счастья, от любви и от удачи.